Принято вычислять, что в Российской Федерации большое количество кулибиных и лишь “упаковывать” разработки в компании мы не можем. Частично эта точка зрения верна, но на деле и с научной составляющей в Российской Федерации пока не всё благополучно. Госфинансирование науки в рамках нескольких федеральных целевых программ разрешило поднять на современный всемирный уровень множество центров, как чисто научных, так и научно-производственных. Но в целом в сфере инфраструктуры науки всё ещё остаются значительные неприятности.
Во-первых, это сложности с самой потребностью страны в новых разработках. В случае если сказать без лукавства, так именуемые “университеты развития”, заточенные на важную коммерциализацию (РВК, РОСНАНО, Сколково) разработок, – это, по сути собственной, “пылесосы” оставшихся мозгов и оставшихся разработок. Их функция сейчас пребывает в том, дабы подобрать все ветхие и новые крохи новых разработок и послать это всё в Соединенных Штатах, на худой конец – в Израиль и в Западную Европу. Дело тут не в происках загадочного мирового правительства и не в шпионском заговоре: трудятся очевидные рыночные механизмы.
До тех пор пока схема “оттока” и “притока” мозгов в Россию и из страны выглядит как раз так
Говорят, “рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше”. Информационный слоган, под которым ведут пропаганду российские университеты развития, возможно сформулировать так: “Учёный может и будет богатым”. Но дабы учёный стал богатым, результаты его научной работы кто-то обязан оценить и приобрести. Во всём мире клиентом научных разработок выступают большие корпорации. Причём логика трудится строго линейно: учёный формирует малую компанию, которая обладает интеллектуальной собственностью (результатами его научной деятельности). Компания на базе этого интеллектуального багажа формирует продукт – что-то, что возможно легко оценить, реализовать, приобрести, сравнить с аналогами. Данный продукт выходит на рынок и продаётся одной либо нескольким компаниям среднего бизнеса (я специально исключаю из схемы варианты бизнесов для конечного потребителя – b2c, их часть в общем количестве инновационных бизнесов ничтожно мелка). Эти “приобретатели” высокотехнологичных ответов включают их в собственные продукты и, со своей стороны, реализовывают их уже более большим игрокам. Таков закон – “большой” не имеет возможности играться с “небольшим”: другие требования к качеству, к размеру серии, к стабильности бизнеса и оценкам надёжности.
Чтобы схема трудилась статистически, другими словами дабы у любого данного “Васи Петрова” была высокая возможность сбыть по разумной цене собственный научный итог (при условии, что итог занимательный), на рынке должно быть большое количество продавцов и покупателей в каждой из категорий. А в Российской Федерации фактически отсутствует звено среднего высокотехнологичного бизнеса, а остатки большого бизнеса не имеют институциональных оснований и средств, дабы искать и брать высокие разработки. В итоге, внедрение новых разработок для большого бизнеса – это весьма дорого. Российский большой бизнес просто не может себе позволить такую роскошь.
Как раз исходя из этого взращивание малых фирм с высокотехнологичными продуктами выглядит пара неясно: в случае если предприятие владеет вправду полезной разработкой и в случае если у него действенное управление, это предприятие будет трудиться на благо иностранных государств и иностранных корпораций. Как раз их граждане будут повышать собственный уровень благосостояния, в случае если отечественные университеты развития сработают прекрасно.
Неприятность ещё больше усугубляется, в случае если в дело вступают инвестиционные фонды. Вот этим игрокам совершенно верно наплевать, чьи деньги они получают, они просто пересчитывают миллионы долларов и фиксируют прибыль либо убыток. Для этих “граждан мира” статистика – основной фактор их бизнеса. Они не будут инвестировать, в случае если небольшой бизнес не заточен изначально под зарубежных клиентов (в их терминах это именуется “ориентирован на глобальный рынок”). Получается, что, додавая инвестиционное плечо, университеты развития с инвестфондами целенаправленно и осознанно перебазируют российские высокие разработки за предел. Они говорят, что они трудятся, дабы создавать российских цукербергов… В действительности, они берут русских умельцев задёшево и перепродают их американским цукербергам с наценкой. Бизнес понятный, но в разрезе заинтересованностей страны очень не нужный.
В ситуации мне видятся два вероятных варианта ответа – и оба нехорошие. Один нехорош вследствие того что через чур радикален, второй – вследствие того что трудновыполним.
Радикальное ответ пребывает в том, дабы распустить университеты развития, венчурные и все другие инвестиционные фонды признать “агентами влияния” и национализировать, а при ВУЗах создать особые комиссии, каковые будут распределять очень гениальных выпускников на очень важные национальные стройки. Выпускников нужно будет обязать отрабатывать пара лет (минимум три, а лучше пять), наряду с этим их нужно будет снабжать жильём, социальной инфраструктурой и высоким довольствием. Возврат к советской совокупности генерации высоких разработок, которая, как мы сейчас знаем, была самой действенной в мире.
Второй вариант более мягкий. Он пребывает в том, дабы поменять исходный посыл: “Учёный не должен быть богатым, учёный должен быть нужным собственной стране!” Такое смещение выговоров решило бы сходу большое количество неприятностей. Во-первых, это значительно снизило бы психотерапевтический барьер для развития научной карьеры. “В случае если я – гениальный инженер (либо считаю себя таковым), я не должен искать беспринципного инвестора (как на данный момент мне рекомендуют из всех СМИ). Я обязан доработать собственный изобретение до трудящегося прототипа и позже доказать госслужащим, что оно трудится, и трудится лучше, чем имеющиеся аналоги. Принципиальный момент: мне не требуется апеллировать к деньгам (с которыми я ни при каких обстоятельствах не имел дела и каковые вызывают у меня неприятие), я обязан оставаться только в инженерной либо научной логики”. Психологически это крайне важно.
Во-вторых, изменение информационного фокуса разрешило бы привлечь к сотрудничеству значительно более широкие слои населения. Сейчас университеты развития трудятся с бережно одетыми, шепетильно причёсанными (либо творчески взъерошенными) девочками и мальчиками из хороших семей в мегаполисах. Среди них большое количество гениальных, но это меньше 10 процентов от всех возможно гениальных у нас. Ломоносовым сейчас путь в науку закрыт. Эти возможности необходимо открывать, и в этом неприятность.
В мегаполисах уже сформировалось много людей, отравленных лозунгом “Ищи достаток!”. Они (и их инвесторы, прямые либо косвенные) будут всячески лоббировать помощь сложившейся модели, соответственно, сознательно мешать расширению круга потенциальных учёных.
И самое основное, что следует сделать, – быстро развивать российские фирмы большого бизнеса. Пускай это будут спортивные объекты, пускай это будут ядерные электростанции, пускай это будут армейские самолёты пятого поколения. Всё, что угодно, что требует важной большого числа и инфраструктуры субподрядных исполнителей. Чем острее будет борьба на внешних рынках продукции больших фирм, тем более востребованными будут российские высокие разработки, тем чувствительнее будут госслужащие, которым русские умельцы будут демонстрировать действующий прототип механической блохи с интеллектуальной совокупностью самонаведения.