История рукописного ввода — это история борьбы за скорость. Начав с десятков слов в 60 секунд пером, мы сейчас способны набирать текст стремительнее, чем его произносим. Но гонка не заканчивается — и, в один момент с установкой новых рекордов, энтузиасты не оставляют надежды приобщить к «скорописи» как возможно больше простых людей. Действительно, где-то тут всплывает и вопрос: не утратим ли мы чего-нибудь полезного, печатая стремительнее мысли? Не пора притормозить?
Железным пером, авторучкой, мы «выдаём» три десятка слов в 60 секунд (WPM, words per minute). Появление клавиатуры — вначале на пишущей машинке, а позже и на персональном компьютере — разрешило сделать рывок, подняв производительность в разы: больше ста WPM! Учтя особенности языка (разместив ближе к оператору знаки, употребляемые чаще вторых) и перемещения рук, возможно поднять цифру ещё на дюжина процентов как минимум: такова, к примеру, раскладка Дворака, предложенная около сотни лет назад.
Вооружённый таковой техникой хороший наборщик способен генерировать полторы много слов в 60 секунд. Достаточно? Увы, нет, поскольку говорим мы так же, как и прежде стремительнее. Средний темп русской речи сравним со скоростью хорошего наборщика, но язык способен ускориться до двух сотен WPM, в то время как пальцы по простой клавиатуре двигаться шустрее уже не в состоянии.
Забегая вперёд: это прототип Stenosaurus. Надписей на аккордовых клавиатурах довольно часто не делают: на таких скоростях просматривать их всё равняется времени нет!
Дабы перепрыгнуть эту преграду, придумали стенографию. Корнями она уходит в античность, зародившись как разновидность письма, но в наши дни получила второе дыхание в сочетании с клавиатурой. Мысль несложная: набирать не буквы в отдельности (стремительное «клик-клик-клик»), а слоги либо кроме того целые слова разом (редкое «Бом! Бом! Бом!»), трудиться пальцами как будто бы пианист. Клавиатуру было нужно поменять: стенографисты трудятся на аккордовых клавиатурах — где клавиш меньше, но жать позволяется по нескольку штук сходу — комбинациями, «аккордами». Хороший стенографист выдаёт больше двух сотен слов в 60 секунд, а рекорды (для английского) очень сильно превышают 300 WPM. В случае если стенографист трудится на пишущей машинке, просматривать итог его работы не легко: он целый складывается из сокращений. А вот компьютер с установленными спецсловарями преобразует сокращения в простой текст машинально.
Аккордовые клавиатуры владеют несколькими парадоксальными особенностями. В первую очередь, вопреки высокой скорости, для них характерна высокая точность комплекта: проистекает точность из того события, что аккордом совершить ошибку тяжелее, чем одной клавишей. Помимо этого, опять-таки не обращая внимания на скорость, тут меньше нагрузка на руки — по причине того, что и клавиш меньше. Но выучиться работе с таковой клавиатурой — тяжёлый труд. Возможно сообщить сложность обучения стенографической печати растёт нелинейно: чтобы продемонстрировать итог, приближающийся к опытному, потребуются практически годы тренировок — и совсем не факт, что у вас лично это по большому счету окажется.
В случае если имеется желание попытаться — смотрите в сторону проекта The Open Steno Project, под крышей которого обитают пара увлекательных свободных разработок (в частности, неповторимый стенодекодер Plover, и зреет мечта об обучающей игре, талантливой очень сильно срезать время усвоения баз стенопечати). Принципиально важно, что попытки продвинуться дальше не прекращаются.
О последней из них вот уже пара дней судачат популярные технофорумы. Обращение о проекте клавиатуры — вернее, но, будет назвать её суперклавиатурой — Stenosaurus. Создатель, Джошуа Лифтон, осознаёт в стенографии побольше многих: он, фактически, первенствовал разработчиком Plover, а сейчас сохраняет надежду реализовать тот же функционал (автоматическую расшифровку стенопоследовательностей) прямо в аппаратной клавиатуре, так дабы её возможно было подключать через USB к любому цифровому устройству с любой ОС — и сходу затевать трудиться, не волнуясь о драйверах либо программном обеспечении. Плюс к тому, Stenosaurus будет оснащена маленьким дисплейчиком, показывающим движение комплекта, слотом для SD-карт со словарями, и создатель сохраняет надежду, что любой желающий сможет с её помощью достигнуть заветного порога в 225 WPM.
Вообразите мир, в котором люди печатают стремительнее, чем говорят! Попахивает киберпанком, сингулярностью и по большому счету утопией. Легко додуматься, не всем такое будущее по душе. Но что весьма интересно, у луддитов XXI века, призывающих замедлить полёт пальцев над клавиатурами, в полной мере разумные доводы: ими движут отнюдь не только ностальгия и страх.
Так оказалось, что практически в один момент со «Стенозавром» в фокусе внимания был проект-антипод, прославившийся не в последнюю очередь из-за собственного автора. Обращение о мобильном приложении Hanx Writer, создателем которого (вряд ли программистом: скорее человеком, выяснившим внешний вид, поведение и неспециализированную концепцию) стал Том Хэнкс. Да, тот самый. Кроме того, что Том превосходный актёр, он ещё и литератор, и — громадный поклонник пишущих машинок.
В личной коллекции Тома Хэнкса две много печатных машинок. И он вправду их применяет: пишет письма, правит сценарии.
Hanx Writer — такое же медленное, неуклюжее, неприлично громкое, убогое функционально творение, каким думается современному человеку каждая всамделишная печатающая машинка середины 50-х годов прошлого века либо старше. Движется тут не курсор, а рабочее поле, строка переводится клавишей «Возврат каретки» — и ты быстро вспоминаешь, из-за чего она так именуется, никакой автокоррекции нет и в помине, а функцию Backspace хоть и покинули, возможно запрограммировать так, дабы она не удаляла, а только забивала иксами напечатанное ранее.
Фишка, но, в том, что Hanx Writer — не просто дань ностальгии, тоске по аналогу, от которой Том несомненно страдает. Признаваясь в любви к пишущим машинкам, он перечисляет пара в полной мере объективных факторов, каковые питают его чувство — и само собой разумеется, среди них нет ни лёгкости комплекта, ни скорости.
Ему нравится, как машинка высказывает индивидуальность: шрифт, глубина, забитые неточности — всё то, чего не отыщешь в стерилизованных документах, собранных на персоналке. Ему нравится нетленность материального документа: буквы на бумаге — это вам не байты, каковые легко стереть с лица земли бесследно! Ему нравится сам процесс комплекта, звуки механизма, додающие весомости посланию.
Но основное — он ценит ясность мышления, появляющуюся, в то время, когда сбрасываешь скорость. Внезапно находится время поразмыслить, перед тем как перенести идея на бумагу.
Не так уж мало, правильно?