У каждого времени бывают собственные иллюзии… Довольно часто – связанные с перемещениями научной либо социальной мысли. Поясним это на примере. Пара лет назад в комментариях к колонке про авторское право, издатель скорбел о том, что распространение электронных книг лишает издательства доходов от перепечаток ветхих книг, каковые имели возможность бы быть использованы, скажем, на новый перевод «Les Miserables» Виктора Гюго. Для чего переводить его – неясно, большая часть просматривать «Отверженных» не станет все равно, а меньшинству и оригинал понятен только при наличии под рукой тома Larousse, через чур уж насыщен занимательнейшими аллюзиями текст классика.
А также неточности у него поразительно увлекательны. Вот, читаем – Il y avait a l’academie des sciences un Fourier celebre que la posterite a oublie et dans je ne sais quel grenier un Fourier obscur dont l’avenir se souviendra. Был, мол, тогда в Академии известный Фурье, забытый потомством, а на чердаке ютился второй Фурье, которого будущее будет не забывать… Разберемся же с памятью! «Известный Фурье» – это Жан Батист Жозеф Фурье, сын лавочника, которому при Бурбонах отказали как незнатному в военной карьере, и кого Наполеон сделал бароном и префектом, так воздав должное его научным удачам.
Но, по окончании Реставрации король Луи Осьмнадцатый возвратился к собственной домашней традиции преследований Фурье и в 1816 году отменил избрание того в Академию. Что, но, не помешало избранию того в 1817 году – британские, прусские и российские штыки хоть и вернули Бурбонов, формально учинив Контрреволюцию, но декларацию прав человека им признать было нужно. Да и подлинно Бессмертным Фурье сделали его труды по физике и математике, на них стоит вся современная технологическая цивилизация и особенно мир ИТ. И этого гения Гюго в шестидесятые годы позапрошлого века вычислял окончательно забытым…
А не забывать, согласно точки зрения Гюго, должны были бы Шарля Фурье, сына богатого торговца, что по окончании множества неудач на деловом поприще (на протяжении Лионского восстания его лавка колониальных товаров была раскулачена…) впал в прожектерство, стал основоположником начал и утопического социализма проповедовать устройство фаланстеров. Желающие посмеяться смогут сами отыскать его тексты – а мы скажем только, что про социализме Фурье хищники должны были стать нужными человеку, а климат Петербурга потеплеть до кондиций Ниццы, что было использовано во множестве романов-утопий.
Но занятно, что Фурье действительно принимал несколько Гюго – его действительно обсуждали многие мыслители позапрошлого века. В полной мере честно переоценивающие возможности социального переустройства общества – дух времени таковой был… Ну а на данный момент стало весьма модно большое количество сказать о биологии. Удачи, достигнутые привнесением в эту дисциплину математики и правильных наук, и разрешившие больше определить о перемещении живой материи, иногда приводят к весьма забавным попыткам расширения поля ее применения.
По всей видимости, шедевром тут являются слова известного популяризатора биологии Александра Маркова «Исходя из этого на протяжении эволюции выработалась сильная эмоциональная мотивация, содействующая упрочнению супружеских уз, по причине того, что это давало преимущество по части выращивания потомства. У тех, кто меньше обожал собственного партнера, семьи распадались и дети погибали. Вырастить детеныша одной даме в первобытном обществе весьма тяжело.» Апокалиптическая картина матери-одиночки в первобытном обществе сравнима лишь со яркими образами дружелюбно-услужливых антильва и антикита, каковые должны были населять почву при фурьеризме…
«Для объяснения обстоятельств таких методических неточностей, совершаемых из самых лучших побуждений, уместно отыскать в памяти еще одного француза позапрошлого века, Антуана Огюста Курно. В «Traite de l’enchainement des idees fondamentales dans les sciences et dans l’histoire» он ввел страно занимательное разделение наук. Теоретические дисциплины, к каким относится, скажем, физика, стремятся выделить в изучаемых явлениях то, что в них имеется постоянного (к примеру, значение и природу физических констант). А дисциплины исторические, к коим Курно относил, например, геологию, — напротив, разглядывают то, что в явлениях имеется преходящее. («Случай как основание философии»)
Историческими «по Курно» являются и социальные воззрения Шарля Фурье, восторгавшие Виктора Гюго, и работы современных биологов. И вот в то время, когда преходящее пробуют увеличить за ту область, в которой оно оказало влияние, тут-то и начинается потеха… А вот использование теоретических, в смысле Курно, дисциплин неизменно весьма интересно и полезно. Скажем, в то время, когда уравнения Вольтерра были приложены к описанию сотрудничества в зайчиков и лесу лисонек, это сходу растолковало колебания численности косого. А вот рассуждения об обществе с позиций биологии – вещь в высшей степени вызывающая большие сомнения.
Европейская наука рванула вперед по окончании ее тотальной математизации. Как раз работы Кеплера, Ньютона, Лейбница, Эйлера, всех Бернулли, Лагранжа сделали вероятными феномен научно-технической революции. Отечественная цивилизация стоит на том занятном и неясно откуда вытекающем феномене, что математические построения, самая теоретическая из всех теоретических – в смысле Курно – дисциплин, оказываются поразительно практичными.
И вот на данный момент информационные разработки, самое что ни на имеется ближайшее дитя математики, начинают приносить человеку то, что может стать базой новой совокупности знаний о нем самом. Другими словами – самых увлекательных и нужных знаний, потому что что занимает нас больше, чем мы сами, любимые… И довольно часто эти знания пробуют приобретать из наблюдений пограничных состояний. Как раз исходя из этого так популярно психоделическое мастерство, как раз исходя из этого так хороши поэты «Озерной школы», черпавшие воодушевление в известных алкалоидах, и живописцы, баловавшиеся настойкой полыни…
А сейчас увлекательнейший шанс определить больше о нас самих дают аспиранты Гентского университета, научившие нейросеть видеть галлюцинации. (Twitch plays Large Scale Deep neural net (shout objects to dream about)) Созданная Йонасом Дегрейвом (Jonas Degrave) при помощи Лионеля Пигу (Lionel Pigou), Аарона ван ден Оорда (Aaron van den Oord) и Сандера Дильмана (Sander Dieleman) нейросеть первоначально предназначалась для распознавания образов (ну, так же, как мозг узконосых мартышек должен был опознавать фрукты на деревьях и куски падали в саванне…
В полной мере «кислотный» трип нейросети…
Лишь вот время от времени мозг «видит» то, чего нет. Возможно растолковывать это биохимией, возможно генетикой… А вот юные бельгийские ученые продемонстрировали, что нейросеть может мечтать, трудясь в обратном направлении. В большинстве случаев она, видя муравья, говорит «ant». Но вот в случае если сообщить что-то ей, то она начинает порождать ассоциирующиеся со сообщённым видения. В полной мере замечаемые! Слова преобразуются в мечты, пропущенные в обратном порядке по нейросети.
Это не картины, выбираемые из базы данных. Нет, это порождения нейросети, полностью уникальные. Умелые комментаторы сравнивают эти видения с кислотным трипом. Пройдите по ссылке, попытайтесь сами!
Это само собой разумеется так, баловство аспирантов. Но баловство в высшей степени забавное и поучительное. Юные ученые в образах, понятных тем, кто вежлив на нынешней массовой культуре, говорят о том, что в отечественном разуме очень высока роль того, что родственно функционированию нейросети, связанной из кремниевых, а не протеиновых элементов. Созданной программистом и проектировщиком, а не слепой эволюцией. Можешь галлюцинировать, значит – сможешь мыслить. Без всяких в том месте генов! На одной обнажённой математике…
Другими словами – фундаментальные закономерности куда ответственнее, чем закономерности исторических наук. Нейросеть может галлюцинировать, независимо из чего она сделана. Достаточен уровень организации материи. Достаточно сложна и структурирована – трудишься так, а не в противном случае. А уж организовала тебя эволюция, либо нарисовал конструктор – не имеет значение. Принципиально важно только обладать теми разделами математики, каковые обрисовывают функционирование таких совокупностей, и иметь под рукой разработку, которая разрешит создавать такие структуры. И прыжок от снов разума к Разуму будет делом техники.