Чем привлекателен Новый год? Тем, что появляется новое число. И лишь? И лишь. Надежды на то, что трудности и невзгоды останутся в прошедшем сезоне, основаны только на магии чисел. Пускай всерьёз любой отдельный человек в эту волшебство и не верит, но коллективное бессознательное ожидает: перемена числа приведёт к долгожданному счастью хотя бы в силу возможности, поскольку обязана же когда-нибудь полоса несчастий кончиться, из-за чего бы этому ни произойти в две тысячи шестнадцатом году? А коллективное бессознательное – вещь посильнее «Фауста» Гете. Из-за чего так легко овладевают весами идеи о том, что мы лучше всех, но все около неприятели, и нам необходимо терпеть и сплачиваться около вождя? Да вследствие того что они, эти идеи, идут из времен палеолита и вошли в плоть, кровь да и то самое бессознательное всякого индивидуума, и академика, и плотника, а более вторых – захребетника. Ему, захребетнику, страшно остаться без пропитания.
Действительно, часть населения обзавелась и другими идеями, но узок круг этих отщепенцев, страшно далеки они от населения…
Но ж и рвение к счастью имеется рвение общее, и снова же вследствие того что ведёт собственное начало оттуда, из палеолита. Что во времена палеолита было счастьем? Покушать большое количество и вкусно, в этот самый момент же предаться «плохим излишествам», утверждая собственное место в иерархии.
Заберём хороший новогодний фильм, «Карнавальная ночь». Чем она прикоснулась, трогает и будет трогать население, покуда имеется электричество в сети? Превосходные артисты? Согласен. Радостная музыка? Снова согласен. Хороший текст? В третий раз согласен. Но основное обращено не к сознанию, а к тому же коллективному бессознательному. На втором, на третьем замысле все едят, а ещё больше выпивают. Большое количество и вкусно. Приглядитесь: на столах «Советское шампанское», вино, водка, фрукты и коньяк. Вот он, запечатленный на целлулоид, а после этого переведённый в цифру эдем!
Плохие излишества остаются за кадром, но всё показывает, что в собственный черёд придут и излишества. Люди уже тёпленькие, в особенности лектор общества «Знание», недаром он приводит к единодушной симпатии. А будь он голоден и трезв, то из фильма его, пожалуй, вырезали бы. Кому нужен трезвый лектор и голодный? Напоить, обязательно напоить! Ну, и дать шоколадку либо бутербродик на закуску, что мы, животные, что ли? В Новогоднюю ночь радостны должны быть все соплеменники! И – чуда, мы желаем чуда! Скачок – и мы в дамках. Новый год, новый тренер, новый царь, новый рубль…
Увы, в макромире мгновенные переходы от одного состояния к второму маловероятны. Пускай кричат, что необходимо прыгать, что пропасть в два прыжка не преодолеть. Ну, прыгайте, прыгайте. Девяносто пять процентов прыгунов упадут в пропасть, образовав телами собственными живой, вернее, уже мёртвый мост, по которому пять процентов и переберутся на ту сторону пропасти. Нет, всё-таки мост живой, потому, что и прыжок, и падение в пропасть имеется частично фигура речи. Фальшивые надежды с последующим их разоблачением. Да и на той стороне нет ни молочных рек, ни кисельных берегов. Их, наверное, нигде нет, по крайней мере – нерукотворных.
С детских лет запомнилась мне история из «Мертвых душ» – книгу я одолел ещё до школы, более нечувствительно, просматривая как чичиковский Петрушка. Девять десятых смысла прошло мимо. на данный момент иное, на данный момент я умный, на данный момент я книгу осознаю, пожалуй, наполовину.
Итак: «Максим Телятников, сапожник. Хе, сапожник! пьян, как сапожник, говорит пословица. Знаю, знаю тебя, голубчик; в случае если желаешь, всю историю твою поведаю: обучался ты у немца, что кормил вас всех совместно, бил по пояснице ремнём за неаккуратность и не производил на улицу повесничать, и был ты чудо, а не сапожник, и не нахвалился тобою немец, говоря с женой либо с камрадом. А как кончилось твое ученье: «А вот сейчас я заведусь своим домком», сообщил ты, «да не так, как немец, что из копейки тянется, а что если разбогатею». И вот, давши барину порядочный оброк, завел ты лавчонку, собрав заказов кучу, и отправился трудиться. Дотянулся где-то в три-дёшева гнилушки кожи и победил, совершенно верно, в два раза на всяком сапоге, да через семь дней две перелопались твои сапоги, и выбранили тебя подлейшим образом. И вот лавчонка твоя запустела, и ты отправился попивать да валяться по улицам, приговаривая: «Нет, не хорошо на свете! Нет житья русскому человеку: всё немцы мешают».
Написано практически двести лет назад, но отыщите десять различий. Дать барину порядочный оброк? А как не дать, в противном случае мастерскую не открыть. Размер средней взятки в Российской Федерации – более полумиллиона рублей. Барин имеется собирательный образ всех государственныхы служащих, но скоро явится и де-юре: в случае если имеется поместья, имеется дворовые церкви, покажутся де-юре и просто дворовые. Накупил гнилых кожный покров? Видно, и тогда было импортозамещение. И без того потом.
Нет, помаленьку, на германский манер, сутки ото дня, маленькими шагами, ступень за ступенью – это не для нас. Придут, отберут, уничтожат либо обесценят иным методом. Так как что имеется условие успеха медленного роста? Стабильность сокровищ. В «Капитале» написано (знаю, знаю, Маркс не сам придумал, а цитирует Даннинга): «Обеспечьте десять процентов прибыли, и капитал согласен на всякое использование»
Но в случае если рубль за текущий год падает на сто процентов, о каком применении может идти обращение? «Больной перед смертью икал? Это прекрасно, это внушает надежды, что в две тысячи шестнадцатом году, смотришь, население перед смертью начнёт икать на пять процентов громче». Мрачный пессимизм? Скорее, легко итог наблюдений. Четверть века рубль – что мячик, скатывающийся с горы. Траектория его сомнений не вызывает: все ниже, ниже и ниже. Да, в отдельные моменты, налетая на кочку, мячик подскакивает – но постоянно приземляется под точкой подскока. Курс или опускается, или падает, третьего не дано. Умные люди осознали это в далеком прошлом, «рубль не деньги, рубль бумажка, экономить – тяжёлый грех», писал гений в ту пору, в то время, когда рубль, казалось, застыл во времени, и ежемесячный курс рубля, что публиковали «Известия» на последней странице, с каждым годом оставался неизменным. На то он и гений, дабы видеть будущее. Нам бы хоть настоящее рассмотреть, но и это не довольно часто получается. Наблюдаешь в книгу – видишь пепел.
Но и предаваться пессимизму обстоятельств нет. Тому подтверждение то же коллективное бессознательное. Уж в случае если со времен палеолита общество худо-бедно выживает, возможно высказать предположение, что свойство выживать заложена в нас изначально, и направляться, не впадая в головное отчаяние, слушаться инстинктов. Имеется и выпивать, пока на столе остаются продукты (отложив, но, известную часть на закваску и семена). Трудиться, пока имеется силы и место их приложения. Если не хватает на шампанское – просматривать Бомарше. Оживлять экономику при помощи приобретений всяких нужных в хозяйстве товаров, а с ненужными возможно и годить. не забывая Горького, накупить книг, снова же нужных. Изучать новые ремёсла – дело это не смотря на то, что и не простое, но и не особенно сложное, в случае если браться всерьёз и отыскать толкового преподавателя. Самоучитель похуже, но лучше, чем ничего. Водопроводчики, таксисты, гадалки и престидижитаторы выживают в условиях, в то время, когда рафинированным искусствоведам по всем параметрам обязан прийти финиш. А – не приходит. Поскребешь водопроводчика либо гадалку, и отыщешь вчерашнего искусствоведа. Переход из одного состояния в второе, пускай и не мгновенный, для живого человека неизменно вероятен. Основное – оставаться живым.