Я не смогу дать правильный ответ на вопрос о собственном самом любимом фильме, но кино, которое наблюдал значительно чаще, назову сразу же. Это легко, по причине того, что произошло это до интернета, DVD а также до видеокассет — во второй половине 80-х, в то время, когда один либо с приятелями я посетил совсем неприличное количество сеансов «Замыкания». В случае если каким-то чудесным образом вы его не наблюдали, отправляйтесь срочно на ближайший трекер и качайте это достояние мирового кинематографа, а заодно и его вторую часть: они свободно сделают ваше воскресное настроение. А вдруг наблюдали, то поверите, что и сейчас, случайно наткнувшись на эту мордашку (фото ниже), я переживаю бурю чувств, как будто бы пятнадцатилетняя девчонка.
И мне, взрослому мужику, не стыдно за такую реакцию! По причине того, что фильм данный подарил не только понятное эстетическое наслаждение, но и в самом раннем детстве познакомил с проблемой, которая лишь сейчас начала оформляться в массовом сознании. Это неприятность людской отношения к роботам, продолжительно считавшаяся надуманной, киношной, но внезапно появлявшаяся самой что ни на имеется всамделишной, психотерапевтической проблемой, не роботов — человека!
«Жизнь — не неточность!»
Что такое робот? Электромеханическое устройство, управляемое компьютерной программой либо электронными схемами: такое определение даёт Википедия. Отсекая лишнее в контексте отечественного беседы, возможно сообщить так: робот — комплект подробностей. Всё равняется что утюг либо телевизор. Само собой разумеется, возможно сделать его похожим на человека либо второе живое существо, но… Поменяйте вид, добавьте транзисторов, измените программу — железка останется железкой. Неживой. Мы и относимся к ним как к железкам: два из трёх законов робототехники постулируют «обязан», и ни один не говорит «в праве»! Да и не довольно глупо ли относиться к устройству как к живому существу?
Но сообщите это людям, самая жизнь которых зависела от роботов! Они стали первыми, кто проверил на себе фундаментальные положения робоэтики — необычной науки, зародившейся ещё в середине XX века и до последнего времени разглядывавшей лишь обязательства робота перед человеком, но не наоборот.
Представьте, что сапёр, эксплуатирующий, скажем, симпатяжку TALON — серийного трудягу, помогшего нейтрализовать уже десятки тысяч взрывных устройств, — внезапно решает отправиться на очередную операцию сам, лично, дабы не подвергать риску «электронного товарища». Нелогично? А это как взглянуть! Теоретически человек может привязаться к роботу, что неоднократно выручал его, – соответственно, и совершить в один раз таковой вот нелогичный поступок. По-научному это именуется эмоциональной привязанностью. И заслуживает внимания уже вследствие того что способно оказать влияние на исход и течение страшной для людской судьбы операции.
TALON выручает судьбе.
А фактически эти умозаключения удостоверились в надежности на себе американские солдаты. Думается, у каждого аммериканского президента за последнюю четверть века была собственная война, а потому опыт накоплен богатейший. И вот с месяц назад психолог Джули Карпентер из Вашингтонского университета опросила пара десятков сапёров, систематично пользующихся роботами в собственной практике, и узнала, что при тесном постоянном контакте люди таки да — привязываются к своим электронным подопечным и начинают демонстрировать широкую гамму переживаний. От расстройства, злобы, ощущения и огорчения утраты при выходе робота из строя до таковой узкой штуки, как сочувствие от осознания, что робот — относительно с нами — ограничен в интеллекте и подвижности (в мирной судьбе мы, возможно, испытываем что-то похожее, в то время, когда видим прикованного к инвалидной коляске нестарого ещё человека). Так что воины уподобляют роботов домашним животным, дают им имена, наделяют мнимыми особенностями наподобие пола, интуиции, везучести. Устраивают похороны. Другими словами, привязываются к ним, как будто бы речь заходит не о бездушной электронной машине, а о живом существе!
Историям, накопившимся за это время у вояк, право, стоит посвятить отдельную книгу. Вот сапёр, утративший в сражении рободруга, приносит техникам россыпь шестерёнок и требует от них не «другого для того чтобы же», в частности этого! Вот наблюдатель прекращает опробования робота-многоножки — которому оторвало минами все конечности, не считая одной, и он, обгоревший, корчащийся, пробует продолжить исполнение задачи, цепляясь сохранившейся лапой за почву: и человек не выдерживает, руководит «стоп», сочтя продолжение (!) безжалостным. А робоиндустрия не знает дороги назад и, бессовестно копируя отточенные эволюцией формы, всё больше уподобляет автомобили живым существам, выдавая конструкции, по поведению и облику повторяющие их практически идеально. (Вспомните продукты Boston Dynamics. А вы видели их прекрасного замарашку RHex? Безумно хочется погладить, приласкать!) Соответственно, стимул для человека пожалеть робота будет лишь сильней.
Нам характерно наделять неодушевлённые предметы мнимой живой силой, все мы язычники по натуре. Но в быту это безвредно, а вот что написать семье погибшего сапёра, отправившегося на обезвреживание фугаса вместо собственного «раненого» электромеханического «товарища»? Карпентер видит тут инженерную задачу: придумать как помешать формированию эмоциональной привязанности к машине у человека. До тех пор пока этого не только только бог ведает, но никто и не вспоминал! Как? Сделав машину «не добрый»? Вынудив её продемонстрировать, что ей не «больно»? Сохраняя состояние электронного мозга на флешку для старта «с того же места» по окончании холодного ребута?
Увы, как прекрасно пошутил какой-то остряк на «Слешдоте», отечественные эмоции к роботам не обоюдны. Отправляя человека в преисподняя, машина не будет колебаться.
А мы, не разобравшись с роботами, пробуем взобраться уже на следующую ступень, к киборгам. В ноябре начинаются продажи забавного нейроэлектронного конструктора (хорошее наименование, правда?) RoboRoach. Это недорогая (всего-то сто баксов) совокупность дистанционного управления небольшими насекомыми, «установив» которую (в этом случае на… простите, в таракана) возможно руководить живым существом со смартфона на расстоянии нескольких метров: жамкаете кнопку на экране, сигнал отправляется по Bluetooth в чип на спинке таракана, а в том месте уже формируется лёгкий электрический разряд, передаваемый прямиком в нервную совокупность через взрезанные усики. В работе вещь выглядит устрашающе (вот ролик). Ещё ужаснее инструкция, по сути воображающая собой мануал с целью проведения несложной нейрохирургической операции. О возрасте потенциальных клиентов, на которых ориентируются авторы, и сказать не хочется: дети от 10 лет…
Вы не поразмыслите, я не против популяризации науки, кроме того таким вот способом, кажущимся многим изуверским. Меня тревожит второе. Смесь электроники и живой плоти убийственна для этики. В случае если робота мы ещё можем назвать машиной и относиться к нему соответственно (ну, оторвало робосапёру колёса, так это всё равняется что вышел из строя телевизор!), то как быть с киборгами? Как предлагаете квалифицировать их?
По процентному содержанию электронных компонентов от общего веса тела? Пожалуй, для RoboRoach таковой способ сгодится. Но так как на следующий день те же парни выпустят конструктор, где мозгом станет уже настоящая, выращиваемая в чашке Петри нейросеть, — и что тогда? Живое либо нет? Что вычислять эксплуатацией автомобили, а что — издевательством над живым существом? Где, как совершить границу между ошибкой и жизнью (здравствуй, Номер Пятый!)? Как, наконец, поделить останов и аварийный останов биологический, другими словами смерть? Не через чур ли мы обширно замахнулись?