Мольеровский господин Журден не знал, что изъясняется прозой. Хорошая деревня, в которой еще в начале этого века жило большая часть человечества, отнюдь не подозревала, что оптимальнее ее обрисовывает концепция автомобилей фон Неймана. Сейчас так принято именовать самовоспроизводящиеся автомобили – и не беда, что сам фон Нейман обрисовал только достаточно абстрактные клеточные автоматы (русский перевод в Дж. фон Нейман, Теория самовоспроизводящихся автоматов. М.: «Мир», 1971), коллективное бессознательное доделало другое.
Другими словами – самым главным показателем классической деревни являлось не то, что она занимается земледелием. Ученик умнейшего Сократа Ксенофонт в собственном ???????????, «Домострое», советовал гражданам изучать «технику земледелия», как базу хозяйства. Лишь вот Афины – с ее развитым сельским хозяйством – не были деревней. И не только вследствие того что собственники участков жили в стенках города. Вино, оливки и масло, хоть и давались Деметрой, но не снабжали прочего населения и прокормления граждан.
Их нужно было отвести к скифам, и обменять в том месте на зерно. (Забавно в плане восстановления российского хлебного экспорта, не правда ли…) Другими словами – сельское хозяйство хороших Афин было только элементом в достаточно сложном хозяйственном механизме. И благополучие тех, кто занят в нем, зависело от функционирования этого механизма. Кстати, весьма похоже, что так было и десятком столетий раньше времени Сократа, Ксенофонта и Перикла…
Минойская и микенская культуры, если доверять стандартным интерпретациям археологических монументов, рассыпались очень скоро. Возможно какое количество угодно рассуждать об извержениях, вторжениях и наводнениях… Но лучше отыскать в памяти, что в теории совокупностей постоянно делается выбор между устойчивостью и эффективностью. Пленительная роспись дворцов Крита и грозное величие оборонительных сооружений Микен говорит нам, что их хозяйство было действенным – в противном случае не возьмёшь прибавочного продукта, нужного для оборонительных программ и поддержания искусств.
А за эффективность это неизбежно было уплачено устойчивостью, стоило не известно почему нарушиться сотрудничеству хозяйственного механизма, как неизбежно происходило падение эффективности хозяйства, резкое уменьшение численности населения, и бегство сохранившихся в считавшиеся до этот поры непрестижными регионы…Весьма интересно бы было взглянуть на математическую модель Кризиса Бронзового века – хотя бы на таком же уровне, как моделировали Пелопоннесскую войну. («Как алгеброй поверили историю Пелопоннесской войны»)
А вот классическая деревня с ее натуральным хозяйством, поразительно устойчива. Все для ее быта производится в ближайших окрестностях. Собственный хлеб, запасенный в виде зерна. Собственный молоко, запасенное в виде сыра. Иногда собственная убоина, консервируемая копчением – соль-то во многих местах была очень редка, да и позже ее норовили обложить налогом. Собственный домотканая ткань, собственной выделки кожи – да, само собой разумеется, солей хрома для дубления не было, но деготь разрешал приобретать непромокаемую юфть, и сейчас идеально подходящую для охотничьей обуви. Была посуда от собственного гончара, были кое-какие инструменты от местных кузнецов…
Все собственный. Возможно реплицироваться много поколений. Возможно заселять соседние почвы. Прямо как клеточные автоматы фон Неймана – желающие наглядности смогут обратиться к компьютерной игре «Жизнь». Успех устойчивости. Нет, устойчивости, само собой разумеется, относительной – неурожай в том месте три года подряд, либо чума какая, население выкашивали. Но – изменялась лишь численность популяции. Материальная культура сохранялась, и стоило беде минуть, «автомобили фон Неймана» снова вступали в работу. Причем по Броделю по окончании мора население достаточно свободно жило на освободившихся почвах…
Лишь вот какая беда – за эту фантастическую устойчивость приходилось платить. Платить эффективностью. Это на данный момент экономисты – кроме того не историки, историкам не достаточно памятников и документов – спорят, как отличался от нуля прирост населения планеты между нулевым и 1700 годами… Ясно, что какой-то прирост был, но и ясно – 600000000 жило на планете в 1700 году – что выражался он очень небольшими цифрами… Не имело возможности натуральное сельское хозяйство прокормить больше…
А вот второй пример – освоение Северной Америки. какое количество в том месте жило на период обретения мятежными колониями независимости в этих самых колониях – миллиона три? А на данный момент – действительно, территория малость приумножилась – триста миллионов. Рост – в сто раз. И всем основная угроза – ожирение. Огромное количество еды создаёт пара процентов населения, занятых в сельском хозяйстве. Раньше, само собой разумеется, было больше, а сами фермы мельче – средний размер 55 га в 1910 году, 70 га в 1940, и 180 га в 1974… Но вся сельскохозяйственная колонизация Великих равнин США проходила в индустриальную эру, и не имеет ничего общего с классической деревней.
Кстати, мало кто обратил внимание, что отечественное сельское хозяйство кроме этого радикально изменилось за прошедшие годы. Трактора мощностью от 400 до 600 лошадей, 24-рядные сеялки, широкозахватные комбайны. Новые сорта семян – в случае если двадцать лет назад нечерноземная область создавала только мягкие сорта пшеницы, то сейчас их выращивают только животноводы на собственных почвах, в качестве кормов для скотины. Растениеводы обучились приобретать пшеницу жёсткую, местным помолом которой в полной мере довольна хлебопечка.
Да и породы скота совсем иные, чем двадцать лет назад. Полуголодная буренка, делающая при помощи нетрезвой доярки замысел только в те дни, в то время, когда трудится водопровод , ушла в далекое прошлое. И коровки и свинки имеют родословные, как из Готского альманаха. Морковь продается чисто вымытая, картофель местного производителя дифференцирован по сортам – для жарки, варки, запекания. Освоены новейшие технологии хранения яблок местных сортов.
Лишь нужно осознавать – современное сельское хозяйство не есть «деревней фон Неймана». Оно зависит от обслуживания и поставки автомобилей, от индустриального семеноводства, от ветеринарии, химизации… Возвратиться к мелким участочкам, сортам растений и самовоспроизводящимся породам скота нереально. Правильнее – вероятно. Но – ценой ужасного понижения эффективности. Падения производства продуктов питания, в то время, когда еды на всех не хватит, а оставшиеся в живых позавидуют мертвым, потому что им нужно будет горбатиться за кусок хлеба с утра до ночи, семь дней в неделю…
Так вот, хоть нынешняя деревня не есть «автоматом фон Неймана», автоматизирована она весьма и сильно. Коровки чипованы, в громадных хозяйствах доятся в автоматизированных доильных залах. Про доильного робота у местного фермера (робот в наше время не одинок) мы говорили годы назад – «Нечерноземье». И вот на данный момент роботы пробуют пробраться в растениеводство. Причем занялся этим всем узнаваемый Panasonic – его инженеры представили прототип робота для автоматического сбора томатов.
Робот рассматривает грядку камерой, находит помидоры и оценивает, достаточно ли они красны. Спелость оценивается по оттенкам красного. Сочтенные зрелыми томаты срываются металлической рукой с тактильными сенсорами и перемещаются в корзинку, которая заменяется новой по мере наполнения. Помой-му более аккуратно, чем это делает человек. На один помидор у робота уходит в наше время 20 секунд, но это время планируется сократить в три раза, до шести секунд.
Считается, что такая роботизация сможет заменить неквалифицированный труд в сельском хозяйстве. Да и трудиться в сезон металлические сборщики урожая смогут в три смены… Но сельское хозяйство сейчас совсем-совсем теряет черты автомобили фон Неймана – роботам-то помидоры не необходимы!