Как свершаются эпохальные открытия, меняющие жизнь и человека, и человечества? Естественный ли это процесс, обусловленный неуклонно-поступательным перемещением цивилизации, либо любой прорыв имеется непредсказуемое чудо?
В середине прошлого века не было сомнений в первом. В том, что наступает прогресс македонской фалангой, обширно и с уверенностью: радио, рентген, пенициллин, лазер, генетика, кибернетика, космонавтика, и нет преград пытливому уму. Марс, противораковые таблетки и машина времени будут отечественными если не на следующий день, то послезавтра обязательно. на данный момент же мнится иное: разрешил войти из хрустального далёка Иван-Царевич стрелу в отечественное болото, разрешил войти другую, опустошил колчан, с него и достаточно. Выполнил завет. Какая лягушка поймает, та и царевна. А зазевалась, промешкала, либо ветром в чужую сторону снесло дар царевича – квакать тебе целый отпущенный век, кулёма.
В ветхих изданиях попалась мне история: в 1965 году педагогический институт города Сухуми взял на баланс из Министерства судостроительной индустрии СССР электронно-счётную машину «Урал-1». Для учебных целей. По многим причинам (отсутствие экспертов, финансирования и помещения) машина так и не получила, а сгнила медлено в сарае. История обычная, сейчас аналогичных также хватает. Но в ветхий издание посмотрел я всё-таки не напрасно: определил цену. «Урал-1» стоила 111 728 рублей 89 копеек. По тем временам – заработная плат начинающего доктора за сто лет, две дюжины машин «Москвич» (не забывайте Шефа из «Бриллиантовой руки»?) либо пара приличных кооперативных квартир. Дорогая вещь. А фельетонист шутил, что, дескать, и ему бы «Урал-1» понадобился, поставил бы в квартире, вычислял бы на ЭВМ домашний бюджет. Любопытства для я взглянул характеристики данной ЭВМ в Википедии и засомневался: как её поставишь? И громадная, и греется очень сильно, десять киловатт мощности. Тысяча ламп, тут уж не до шуток. А сейчас – свободно. Сейчас компьютер, превосходящий производительностью «Урал-1» на большое количество порядков, дешёв каждому: было бы желание.
И место для него отыскать легко. Да хоть в карман положить. Наглядность прогресса очевидна. Но… Но тут именно упал «Протон». Ну да, он не является зеркальным отражением «Протонов» шестьдесят пятого года, но эксплуатационные различия малы: грузоподъемность увеличена на пять процентов, и лишь. Пять процентов за пятьдесят лет – не мало ли? Да и цена… При всей специфичности ценообразования, в шестидесятые годы страна имела возможность позволить себе лунную программу. В случае если до пилотируемых полётов черёд не дошёл, то беспилотники летали к Луне частенько. Сейчас же… Другими словами деньги, в случае если выделят, освоятся подчистую, в этом-то сомнений нет, но высадиться на Луну в ближайшие двадцать лет не окажется. Луна от нас сейчас большое количество дальше, чем полвека назад. Такая астрономия. Ну, заявят выговоры из-за падения «Протона», кого-то кроме того выгонят с работы, а толку-то? Допустим, станки новые возможно приобрести и за рубежом, но где забрать нового рабочего, нового инженера? Отечественный город причастен к производству космических двигателей, а потому, что в Российской Федерации всё секрет и ничего не тайна, положение известно всем: в девяностые рабочих и инженеров с предприятия увольняли стройными последовательностями. Десятилетие спустя стали звать обратно, но одних уж нет, другие далече, третьи устроились на новом месте, и устроились прекрасно… Для происхождения же новых экспертов необходимы дети, ясли, детские сады с хорошими воспитателями, школы с хорошими преподавателями, которых заманят деньгами (чем же ещё?), училища с передовой техникой и хорошими мастерами, университеты с докторами наук мирового класса. И всё – не сегодняшнее, не вчерашнее кроме того, а завтрашнее. С учётом этого двадцать лет – срок прекрасный. Такая математика.
Если бы машина времени была-таки изобретена, возможно было бы наладить обмен. В том направлении, в шестидесятые годы – компьютеры (самые простенькие, из залежавшихся), оттуда – «Протоны». И всем прекрасно. А что если – изобрели? Внезапно нам, ко мне, компьютеры доставляют именно на машине времени? Ну да, подробности создают где-то в том месте, за рубежом, но не есть ли граница географическая в один момент границей временной? Одни компьютеры делают, другие – монументы Сталину: у нас в области пару дней назад в очередной раз увековечили Иосифа Виссарионовича в чугуне. Задумаешься невольно.
Но не повредит ли, не переменит ли историю появление современных (пускай и слабеньких) компьютеров в шестьдесят пятом году? Думаю, не переменит. Осознать и воспроизвести разработку не удастся. Честно говоря, я не уверен, что сейчас удалось бы наладить выпуск той самой ЭВМ «Урал-1». Всё-таки тысяча ламп – это большое количество. В том месте, поди, ещё и паять необходимо, и по большому счету… Где забрать рабочих, где забрать инженеров?
Могу представить, что компьютеры, появлявшиеся в прошлом, привлекут внимание разведслужб империалистических стран. И они не пожалеют упрочнений, дабы заполучить один–второй. И, взяв, начнут изучить, тратя миллиарды и миллиарды, так что лунную программу нужно будет свернуть, не дойдя до запланированного финала. Со временем, расковыряв нетбук за двести американских долларов, начнут производить процессоры: во второй половине 70-ых годов двадцатого века – 8086, в 1982-м -18086 и без того потом.
Из этого и пошли они, общедоступные компьютеры. А вы как думали, откуда всё взялось? Сейчас бы определиться с машиной времени, найти её, и в том направлении, в шестьдесят первый, а уж двадцатого века, девятнадцатого – как окажется. А откуда машина времени взялась? Может, из двадцать второго столетия отправили, в обмен на те же «Протоны». Либо наровне с проектами по ядерной бомбе и по космосу был и третий – вернее, первыйпод руководством Гейгером, что вовсе не погиб в сорок пятом, а был вывезен в СССР. И Ландау в злосчастной трагедии не пострадал, то был второй, загримированный под него человек. Гейгер и Ландау трудились в… Нет, не сообщу, не время. Да и закон о гостайне не разрешает, поди позже обосновывай, что фантазировал.
В случае если же серьёзно, то внезапно и имеется суть поискать стрелы в недалёком прошлом, постараться развить теории, до которых тогда за обилием проектов руки не дошли. Смотришь, и найдётся жемчужное зернышко, и не одно. Но для этого снова же необходимы эксперты уровня Капицы и Ландау. Нужны дети, школы… и т. д., и т. п. Вот где замкнутый круг, а вовсе не в парадоксах машины времени. Хочется, дабы они, эксперты, появились от распоряжения, выговора, приказа, в самом крайнем случае – от денег (не всем, не всем, а лишь состоявшимся, нобелевским лауреатам). Хочется, но не получается. Не едут отчего-то нобелевские лауреаты к нам. Футболисты едут, биатлонные тренеры едут, а нобелевские лауреаты – никак.
Значит, так: в сорок пятый год, безотлагательно. Греттрупа, Цузе, фон Брауна, фон Арденне и многих вторых – в мешок и ко мне, к нам. В тайный университет, что для непосвящённых будет поместьем олигарха. Пускай вместе с Ландау и Капицей трудятся на благо России.
Тогда-то и покажется машина времени – либо хотя бы ракеты, выводящие на геоцентрическую орбиту тысячь киллограм пятьсот. Либо тысячу. Машину времени мы закинем в шестьдесят первый год, дабы в две тысячи тринадцатом было на чём ехать в сорок пятый за учёными. И будем ожидать развития событий.
А передовые университеты и хорошие школы – это ненаучная фантастика. Забудем.
Каково это – применять “Урал-1” вместо пишущей машинки?