В первых числах Января я разместил в Национальной рабочий сети пост (“Выпадение из на данный момент“), посвященный рождению в Отечестве четко выраженной социальной прослойки (условно выяснил ее представителей как “новых граждан”), которая открыто тяготится классическим для отечественного эгрегора духом коммунальности.
Прослойка эта так на большом растоянии отошла от сокровищ, кодекса и приоритетов поведения, принятых в родных пенатах, что уже не в состоянии адекватно реагировать не только на проявления повседневного ритуала, но и на национальную символику – в полной мере себе респектабельную и рациональную (наподобие предоставления гражданства Депардье, полета стерхов, антисиротского закона и проч.). Посему “новые граждане” в Российской Федерации не живут, а мучаются.
Вся трагичность ситуации с отпадением части нации заключена в том, что “новым гражданам” некуда податься (не считая как замкнуться в самих себя, но это уже вторая история). Так как у коммунальности лишь две альтернативы: индивидуализм Западного толка и тоталитаризм Азиатского, что для “новых граждан” еще ужаснее, чем коммунальность.
Что касается западного индивидуализма, то, снова же, к великому сожалению “новых граждан”, поезд ушел, причем в далеком прошлом и на большом растоянии. Разрешу мелкую самоцитату: “Посмотрите на западное мастерство, начиная В первую очередь ХХ века: перед нами страдания и невыносимая картина боли от тупика индивидуализма. Западная цивилизация в далеком прошлом изжила в себе коммунальность, успев наряду с этим и испить до самого дна и чашу индивидуализма. Радость самоутверждения Эго и его приоритетов уже лет как 300 назад сменилась кошмаром метафизического одиночества, а в начале ХХ века по большому счету получила выраженную форму психиатрической травмы и патологии. На одном полюсе данной шизофрении находятся заигрывания Запада с революциями. На втором – морок “объективизма” Алисы Розенбаум (ака Айн Рэнд)”
Куда ушел Запад, я показал в другом январском посте – “Трансперсональный путь“, покинув, но, за кадром возможности отечественных “новых граждан” в плане интеграции как раз в данный – трансперсональный – тренд. Я обязательно возвращусь к данной теме, потому, что отечественный неспециализированный ген коммунальности хотя бы в теории обещает очень сильно уменьшить преодоление как раз индивидуализма отечественными продвинутыми соотечественниками.
Не смотря ни на что, но трансперсонализм – это вопрос для нас весьма далекого будущего (да и для Запада – также), а до тех пор пока что родные “новые граждане” обречены на телепание в гнилостном болоте индивидуализма.
Культур-повидло сейчас кроме введения в тему для читателей “Голубятен” (не вижу ни мельчайшего основания для любимых гоблинов и интеллектуальной дискриминации родных в отношении к каким-то в том месте предпринимателям :), я желал посвятить еще и необычному эмоциональному открытию, которое по счастливой случайности удалось сделать практически днями.
В “открытии” моем нет никакой эвристики – всё это в далеком прошлом и прекрасно узнаваемые истины. Красива только красочность и спонтанность самого сопоставления.
Открытие мое связано с хорошей музыкой. Ярким импульсом послужило прослушивание одну за второй двух симфоний: Первой Пятой Малера и Бетховена. И то и другое я слушал в собственной жизни несчетное число раз, а Малера – так по большому счету в исполнении оркестров всех когда-либо бравшихся за его творчество дирижеров. Новой была только последовательность аудирования. Она-то и породило “открытие”.
В случае если кратко, то сложно представить себе громадную пропасть, чем та, что существует между Малером и Бетховеном в плане передачи и мироощущения чувств. Обе музыкальных картины красивы, но, боже, как же они далеки друг от друга! Слово удаленные на тысячи световых лет планеты. У Бетховена радость, переживание, негодование, беспокойство, порывы души – всё до последней капли заключено во внешнем мире! Это не коммунальность (в русском смысле слова), а чистая социальность. У Бетховена нет личности по большому счету и в принципе. Нет никакого “Я”, имеется только бурное переживание интеграции этого “Я” в историю. В общество, в государственность, политику, масонскую ложу, на худой конец. Храбрец Бетховена – чистейшей воды homo socialis.
У Малера по большому счету нет внешнего мира. Ни грамма объективной действительности, а всё – идущие нескончаемым ужасным потоком глубоко индивидуальные переживания. Обстоятельство несложна: для Малера нет ничего, не считая “Я”. Пятая симфония снаружи очень сильно напоминает твёрдое и агрессивное стакатто бетховенских революционных мотивов, но это иллюзия. У Бетховена ничего не считая революции по большому счету нет и все переживания призваны только подчеркивать приоритет внешнего мира, в то время как у Малера нет ничего не считая вечно одинокого и страдающего индивида. Стакатто Пятой Симфонии – это мучения человека, что приложив все возможные усилия пробует отбиться от лезущего в душу внешнего мира с его горем и трагедией.
Поразмыслите лишь: всего лишь сто лет, а какая пропасть! Какая большая эволюция проделана европейским духом от homo socialis к homo individualis!
Осознание данной пропасти мгновенно открыла для меня всю великую закономерность европейской эволюции XIX – XX столетий. Послушайте Вагнера, послушайте Чайковского, послушайте Глинку: целый XIX век, что русский, что западноевропейский – пронизаны приоритетом социального, публичного, национального, внешнего, патриотического над личным, интимным, независимым. Автономии личности как понятия по большому счету в десятнадцатом веке не существует (а раньше – и подавно).
После этого, на рубеже столетий, как будто бы – прорвало: Шёнберг, Малер, Дебюсси, Равель – успех индивидуализма, празднование взахлеб высвобожденной личности. А сейчас посмотрите на русскую музыку: Скрябин, Стравинский, Прокофьев, Рахманинов (к слову – мой любимый композитор): интерес к личности огромен (куда же деться от знамения эры!), но наряду с этим – всё та же привычное по XIX веку преломление данной личности в судьбе отечества, общины, страны, истории, времени. Нет ни намека на автономию – такая же классическая русская коммунальность, что была и у Глинки и Чайковского.
Храбрец Малера – с обнаженными нервами и страдающий от враждебности обстоятельств и внешнего мира. Храбрец Рахманинова стоически переживает невзгоды истории и всегда ищет все новые и новые методы отыскать себя в данной истории, интегрироваться в нее. Какое цивилизации и путей разительное расхождение культуры!
Сделал вывод, что негоже засорять столь превосходное и чистое “культур-повидло” мороком отечественного компьютерного бреда. Посему оставляю читателей “Голубятен” переваривать на выходные тяжёлую трансперсональную думку. В понедельник же у нас произойдёт очередной “Битый Пиксель” с анализом корпоративных IT-мытарств, а во вторник – классическая колонка с яблочным must-have’ом и розыгрышем электронной сигареты Cubica CC.