Депрессия – вещь очень малоприятная. Это не только нехорошее настроение, что и само по себе скверно. При депрессии быстро снижается эффективность мышления. То, что день назад выходило играючи, составление экономического прогноза на август, партия в шахматы на звание чемпиона Гвазды либо написание романа, преобразовывается в мучительный труд с ещё более мучительным результатом: прогноз возвращают с резолюцией «Как экономист – полное г….», партию возможно сдавать уже на пятнадцатом ходу, а роман, как осёл, остановился, чуть выйдя за первую главу, и ни тпру, ни ну. «Иа! Иа!» – и больше ничего. Не желают слова складываться в абзацы, хоть плачь, хоть пляши, хоть кол на голове теши. И, наконец, третья сторона депрессии (это ж не монета, скорее, пирамида): физическая немощь. Нет сил не то, что в горы пойти, пугает кроме того обычная равнинная прогулка вёрст этак в семь, восемь. Да что прогулка, улицу перейти – да и то уговариваешь себя час либо три – на той стороне магазин, а в магазине хлеб, соль и спички. И ещё большое количество чего заманчивого. Но не тянет, а тянет только занавесить окно, лечь на диван и лежать, лежать, лежать.
Медицина предлагает различные методы борьбы с депрессией. К примеру, мельче дремать, а время от времени и не дремать вовсе. Встречать восход солнца в горах, а в том месте, где гор нет – на морском берегу, в случае если же и моря нет – в поле. Совершить кругосветное путешествие под парусом в компании верных друзей. Перейти на другую работу, более увлекательную и лучше оплачиваемую. И, наконец, пилюли.
Все это прекрасно, да лишь не всегда доступно. И кругосветное путешествие, и новая занимательная работа для обычного гваздёвца это именно то, о чём он и грезит в полудрёме на диване, ещё глубже погружаясь в омут депрессии. Нет, дабы заняться делом: устроиться на «Скорую помощь» хоть доктором, хоть водителем, на что обучался. Либо сторожем на стройку – и депривация сна мотивируется, и деньги какие-никакие, а получишь, что также усиливает настроение.
Но сознаю, что совет мой – не панацея. В лучшем случае принесёт временное улучшение, в нехорошем же выяснится, что нет вакансий на «Скорой», по причине того, что «Скорой» также нет, равно как и строек, где требуются сторожа.
Имеется и второй способ, что, как водится, на виду, и что никто не подмечает. В Книге Экклезиаста так как написано: «во многих знаниях многие печали; и кто умножает познания, умножает скорбь». Исходя из этого, направляться и функционировать, в частности: уменьшать содержание знаний в раздельно забранной голове.
Когда-то я грезил о пилюлях гениальности. В конечном итоге же необходимы противоположные средства: пилюли простоты. Дабы по окончании курса лечения в голове оставались знания на уровне второго класса современной школы. Возможно не торопясь прочесть указ либо распоряжение, возможно подписаться на госзайм обустройства новых территорий. А возможно и без этого обойтись, пиктограммами, и тогда грамоту и математику не забывать вовсе не требуется. Живи – не тужи. Включи телевизор, и радуйся.
Не смотря на то, что, само собой разумеется, сегодняшнее телевидение радует мало, потому, что руководствуется устаревшей теорией ухудшения борьбы с за рубежом по мере приближения к полному счастью. Но о том, и о теории новой, в случае если окажется, напишу позже. По одной хвори за раз.
Нет, кому-то нужно будет взвалить на себя бремя грамотности, но это – как жребий на солдатчину. В случае если семья богатая, либо барин хороший – отыщут охотника с чужого двора, с чужой деревни, с чужого страны, наконец. Но обыкновенно обходятся собственными силами.
Ребёнка лет семи отдают в волостную школу, где и учат четыре года по программе, схожей с сегодняшней. Окончивший школу приобретает чин образованца и возвращается к барину. Единственно, что даёт чин, – право выхода на волю по окончании тридцати пяти лет работы. Многих ли нужно будет рекрутировать в образованцы, обрекая на бобыльство? Одного образованца на сто душ, полагаю, хватит, дабы растолковать распоряжения помещика, записать трудодни, учесть выходы на субботники и тому подобное; на образованца же возможно возложить лечение населения по справочнику, прочие повинности и проведение опросов в том же роде. В случае если поместье громадное, на тысячу душ либо более, при помещике образуется что-то наподобие совета в десять образованцев, в противном случае и в пятнадцать – достаточно, дабы одобрение барской воли подтверждало её легитимность. Очевидно, образованец не освобождается от основных народных повинностей, но обыкновенно переводится с барщины на оброк. Но, в страду и образованца не грех выгнать в поле, а вне страды – отправить выбирать капусту в хранилищах барина: гнилую – на неспециализированный стол, крепкую – на барский. Либо на продажу.
Нового рекрута брать необходимо не ранее, чем прошлый образованец погибнет либо предпочтёт по выслуге лет уйти на свободные хлеба. Дабы не было перерыва, направляться создать губернский образованческий резерв на правилах самоокупаемости – пускай, пока не появится потребность, образованцы-резервисты укладывают тротуарную плитку либо заботятся за газонами.
Другой же народ также ходит в школу четыре года, но, во-первых, по месту жительства, другими словами в собственном же селе либо кроме того деревеньке, не отлучаясь от семьи, во-вторых, в школе они совершенствуются нравственно, и вместо чтения, письма, математики и начатков географии с экономикой, изучают прилежание, послушание, усердие, пение. Столярные работы для мальчиков, швейные для девочек. Большое количество времени отводят подвижным играм: бабки, лапта, бег взапуски, плавание, гимнастика, игра в мяч должны создать из ребенка крепки развитого человека. Не обремененный книжной учёностью, человек одиннадцати лет вступает на никаких депрессий – и трудовой путь в течении несложной и честной судьбе не испытывает. Наоборот, он неизменно бодр и весел, потому, что совесть чиста, трудится усердно, но без надрыва (оно и барину не выгодно надрывать пожизненного работника), а отдыхает идиллически: девки поют и водят хороводы, юноши на выгоне гоняют мяч, а в светские праздничные дни устраивают матчи село на село. Число увечий большое количество меньше, чем при кулачном бое, а чести больше. Кое-какие помещики тратят солидные деньги на приобретение отличившихся в мячевой игре, и им приходится напоминать, что во всём хороша мера.
Сами же помещики, увы, радостны куда менее, нежели доверенный им народ. Помещику средней руки, желаешь, не желаешь, а необходимо обучаться по программе гимназии полных восемь лет, в этот самый момент ни взятки, ни покровительства не оказывают помощь (не смотря на то, что наветники и утверждают, что многие лишь числятся при гимназиях, сами же пребывают в родовых имениях, где и хороводы водят, и в бабки играются, очевидно, на ролях заводил).
Окончивший полный курс лицея приобретает чин губернского секретаря, а вдруг с отличием – то и коллежского, и позже, в зависимости от показанного усердия, продвигается впредь до надворного советника, при отменной верности и исключительных талантах – до статского советника.
Магнаты, обладатели тысячи душ и более, должны завершить университетский курс и взять степень кандидата. Тяжёл и жёсток их путь: им будет необходимо во славу Отечества иметь дело с чужестранцами, реализовывая им полезнейшие лес, пеньку, прочие богатства и ворвань отечественной державы, закупать же образцы тех товаров, каковые покамест у нас производятся в недостаточном количестве либо не производятся вовсе за ненадобностью, познавая обманы и злосердечие, характерное для обитателей иноземья.
Такая изнурительная работа практически возможно послужит обстоятельством депрессий. Что делать, положение обязывает. Утешать их должно то, что по выходе в отставку им будет производиться за казенный счет курс возвращения к природе, и дни собственные они закончат в полном, натуральном, а, основное, заслуженном счастии – том счастии, что даётся несложному народу уже по праву рождения.