Ответьте, положа руку на сердце, на священный камень либо на книгу, кому как эргономичнее: любой ли просматривал катастрофу Шекспира «Отелло»? С учётом изюминок национального образования — пускай в переводе?
Вряд ли. Через чур много понаписано, всего не перечтёшь, а уж трагедии просматривать и по большому счету в наши дни не хочется. Но историю венецианского мавра знают все, пускай из вторых либо кроме того из третьих источников. Да и сам Шекспир свидетелем событий не был, а позаимствовал сюжет у Джеральди Чинто. А тот, возможно, услышал рассказ пьяного моряка в таверне. А моряк-то и имеется подлинный творец — жаль, пером не обладал в достаточной мере.
Но кроме того те, кто не просматривал, не наблюдал и не слушал, знают: Отелло убил собственную жену Дездемону. Задушил. Из ревности. Не смотря на то, что многие (снова же не просматривая) знают оценку Пушкина — «Отелло от природы не ревнив — наоборот: он наивен» — и потому относятся к мавру снисходительно.
Снисходительны в Российской Федерации и к пьяным. Дескать, трезвый-то Митяй мухи не обидит, куда, а вот как выпьет, так и начинает куролесить: то избу сожжёт, то жену прибьёт, а вот недавно друга закадычного вилами истыкал. Спроси его на данный момент, на трезвую голову, для чего он так Миняя-то, он разве начнёт плакать, что выпимши был. Значит, не он убил, а водка проклятая.
Так ли, не так, но в уголовный кодекс то вводили поправки о том, что опьянение есть отягчающим вину событиям, то выводили. Сейчас вот снова желают ввести, но окажется ли, тяжело сообщить. Лица, чей удел — принимать решения, исходят из резонов, обычному подданному недоступных.
Но я не о пьянстве. Я о доверчивости. есть ли доверчивость причиной, смягчающим вину Отелло — либо, наоборот, отягчающим?
Откроешь книгу, в особенности советских времён, и всё помой-му светло. В случае если читаем: «Катя доверчиво взглянуть на следователя Тараскина», то понимаем, что Катя — человек хороший и ей необходимо оказать помощь возвратиться на верную дорогу. В случае если же написано: «Глаза Егора недоверчиво наблюдали на Тараскина из-под кустистых бровей», светло: Егор ещё тот фрукт. С ним нужно будет повозиться. Похожих примеров в литературе множество, и по окончании десятой книги, двадцатой ли делается светло: доверчивость имеется черта хорошая. Наивный человек — приятель, брат и товарищ. А недоверчивый — потенциальный пособник НАТО, подкулачник либо легко неприятель.
направляться не забывать, что писатель в Российской Федерации и прежде, и сейчас не только эксперт по вразумительному изложению мыслей на бумаге, но ещё и передельщик человеческих душ. Где необходимо — подкрутит, где необходимо — подпилит, где необходимо — нарастит. Такая вот негенетическая инженерия. И в случае если власти требуются наивные подданные, писатели станут эту доверчивость в людях развивать. Не одни писатели, очевидно. Кинематографисты, живописцы, композиторы, все, кому дороги жизнь и рассудок, делают умное указание партии. По причине того, что наивный человек имеется база страны, на наивном человеке возможно возводить фабрики, фабрики, электростанции, наивный человек с радостью преображает суровые просторы и знойные пустыни Крайнего Севера, наивному человеку не тяжело затянуть пояс на дырочку-вторую во имя процветания братских народов. Всего-то и необходимо дать обещание коммунизм к восьмидесятому году, отдельную квартиру к двухтысячному либо увеличения заработной плата до отметки офисного клерка к две тысячи восемнадцатому. И — ожидает!
Недоверчивый человек другой. Недоверчивого человека посулами не прельстишь. Недоверчивый человек на «Утром стулья — вечером деньги» отвечает согласием, но деньги требует вперёд. Въедливо изучает любой документик, подписываться не торопится ни на национальные облигации, ни на издание «Агитатор». Приходится прозрачно намекать, что, дескать, подписывайся — не подписывайся, а заработную плат возьмёшь облигациями, за вычетом подписки на издание. Затем человек делается ещё более недоверчивым и часто идёт по кривой дорожке: и просматривает не тех, и слушает не то, и грезит не о том. Государство, очевидно, и от недоверчивого подданного имеет пользу, но лучше бы без них, без недоверчивых.
Да и самому намного легче жить в доверчивости. Ложиться спать с мыслью, что через два, большое количество через три года данные в долевое постройку деньги, частью заработанные тяжёлым трудом, а частью взятые в кредит под громадные проценты, обернутся трёхкомнатной квартирой в красивом доме, что будет находиться в красивом квартале красивого города красивой страны. В противном случае, что дальше котлована дело не идёт, то безлюдное. Временные трудности. Необходимо крепиться, верить и отыскать очередной взнос, триста тысяч. Шурин, пожалуй, не позволит, шурин недоверчивый. Может, двоюродный брат?
Либо лекарства. Мне, как человеку сведущему, лечить себя либо родных весьма тяжело. Практически нереально. Чем лечить-то? Нечем. Уповать на природу и смиряться. А человек наивный накупит всяких хххххх и уууууу (заглавия намерено не пишу, дабы не обидеть остальные снадобья), выпьет, уколется, забудется — смотришь, ему и полегчало. Потому, что кроме того молочный сахар, проглоченный с верой, способен поменять судьбу. Да что сахар! Сообщил бы я, из чего иногда делают пилюли, да не желаю обращать людей в неверие.
Но пилюли пилюлями, а вопрос вопросом: что лучше — быть наивным индивидуумом, что с обширно открытыми глазами, прочими органами и ушами убеждения идёт по судьбе и радуется, либо превратиться в заядлого скептика, норовящего плыть против течения и не поддаваться на уловки типа «В случае если ваш телефон не может показывать кино в высоком разрешении, необходимо безотлагательно приобрести отечественную новую модель Икс Игрек Зет и наслаждаться кристальной чёткостью изображения на трёхдюймовом экране повышенной стабильности». А на следующий день приобрести ещё более новую модель, уже с функцией 3D на экране в три с половиной дюйма. Первый, наивный, приобрел и радуется. Второй, скептик, сэкономил, но деньги сдулись, ничего, не считая раздражения, по окончании себя не покинув.
А я пологаю, что хуже всего — мучиться синдромом Мижуева. Имеется у Гоголя в «Мёртвых душах» неприметный, но только верный и по сегодняшний сутки персонаж, зять Ноздрёва. Слово автору: « [Он] был один из тех людей, в характере которых на первый взгляд имеется какое-то упорство. Ещё не успеешь открыть рта, как они уже готовы спорить и, думается, ни при каких обстоятельствах не согласятся на то, что очевидно противуположно их образу мыслей, что ни при каких обстоятельствах не назовут глупого умным и что в особенности не согласятся плясать по чужой дудке; а кончится неизменно тем, что в характере их окажется мягкость, что они согласятся именно на то, что отвергали, глупое назовут умным и отправятся позже поплясывать идеально под чужую дудку, словом, начнут гладью, а кончат гадью».
какое количество таких людей около! Одного я вижу ежедневно на протяжении бритья. В случае если и не совсем Мижуев, то с изрядной долей такового. И потому какое количество дел кругом начинается гладью, а кончается этим самым…
Наивный человек хоть и ходит всю жизнь около котлована, но ходит в розовом облаке, что дорогого стоит. Недоверчивый нет-нет а иногда всё-таки может избежать крючка, тем и доволен. А вот Мижуев живёт в сознании, что всё не так, но живёт , покоряясь судьбе; оттого он неизменно хмур и печален.
А имеется ли она, будущее человека? Необходимо бы проверить.